ТАТЬЯНА ШАПИРО: «БЫЛА САМАЯ ДЛИННАЯ БЕЛАЯ НОЧЬ...»

На «Ленфильме» продолжает работать выставка «Летописцы подвига: кино и журналистика в осажденном городе». Один из героев этой выставки – знаменитый кинооператор Евгений Шапиро. Материал о Евгении Вениаминовиче нам помогла собрать его дочь, Татьяна Шапиро.

Евгений Шапиро – один из крупнейших мастеров отечественного кинематографа. На «Ленфильм» пришел в 1940 году. Съемки его первой самостоятельной операторской работы – фильма «Антон Иванович сердится» – завершились 21 июня 1941 года. На следующий день началась война, и Шапиро добровольцем ушел на фронт. Впервые он увидел свою картину в госпитале, куда попал по ранению. Его дочь, Татьяна Евгеньевна Шапиро проработала на студии «Ленфильм» более сорока лет. Она – монтажер многих известных фильмов: «Синяя птица», «Хроника пикирующего бомбардировщика» и других. Татьяна Евгеньевна согласилась рассказать нам о жизни своего отца во время блокады.

– Как ваш отец узнал о начале войны?

- В вечернюю смену 21 июня 1941 года отец закончил снимать последний кадр на картине «Антон Иванович сердится». Актер Нелидов, игравший профессора, пригласил отца и его ассистента Фастовича в ресторан отпраздновать окончание съемок. Они немного посидели и ушли. Была самая длинная белая ночь. Каждый из них рассказывал о своих дальнейших планах. Так, проговорив еще какое-то время, они расстались, и отец уехал на дачу. Разбудил его мальчик, который кричал с улицы: «Дяденька, война!». Так мы узнали о начале страшного периода в нашей жизни. В дальнейшем, так же, как Червяков, Фрид и многие другие ленфильмовцы, мой отец ушел на фронт добровольцем.

– Когда началась блокада, вы остались в Ленинграде?

- Нас планировали эвакуировать вместе с другими ленфильмовцами. Всех работников студии и их семьи разделили на группы и эвакуировали в разные дни. В день отправления нашего поезда одна актриса закапризничала, что не хочет ехать в тесном вагоне с неизвестно какими людьми. Таким образом наша группа осталась. Мы должны были уехать в другой день, но в итоге пережили всю блокаду. Эту актрису я вспоминаю самыми «ласковыми» словами.

– Ваш отец жил с вами во время блокады?

- Нет, он был на фронте, навещал нас только временами, когда ему давали выходной. Обычно он приносил пленку, которую монтировала мать. Мы тогда жили на Невском проспекте, 61, в квартире 30, и часто во время блокады нас посещала будущая Золушка – Янина Жеймо. Она очень дружила с нашей семьей, а ее сын – со мной. Мы много играли, пока взрослые о чем-то разговаривали. Ее сын ухаживал за мной и хотел жениться, а я называла его «дураком», потому что он был слишком маленьким.

Отца же направили во вторую дивизию народного ополчения, потом она была переформирована в 57-ю дивизию действующей армии. Там он и служил в пехотном полку командиром взвода, потом командиром роты.

– Получается, что сначала Шапиро был простым солдатом?

- Офицером. Как он начал снимать кинохронику – это целая история. В начале 1942 года отца ранило, и он попал в госпиталь. Однажды бойцов посетил член Военного совета, начальник политотдела армии генерал Овчаренко, который страстно любил кинематограф. Ему рассказали, что в госпитале его армии оператор, старший лейтенант, снимавший фильм «Антон Иванович сердится». Генерал пришел в палату, подошел к койке моего отца и… отругал его по первое число. «Нам, – сказал он, – надо учиться у немцев. У них в каждой дивизии свой кинооператор, а у нас операторы служат командирами рот. На кой черт нам такие командиры?». Когда папа выписался, его вызвали к генералу Овчаренко. Тот был в землянке; там же стояла кинопередвижка, крутили фильм «Антон Иванович сердится». Удивительно, но мой отец до этого момента так и не посмотрел этот фильм. Из-за начала войны он пропустил премьеру. Генерал Овчаренко направил отца в Ленинград на дальнейшее прохождение воинской службы во фронтовой съемочной группе. Это было в марте 1943 года.

Хочу отметить, что усы, которые остались у отца на всю жизнь и по которым многие его знают – результат недоделанной работы. Его парикмахер погиб в бою, так и оставив отца с усами, которые он носил в память до конца жизни.

– Ваш отец рассказывал о каких-нибудь особенно запомнившихся съемках?

- Отца прикрепили к 23-й армии, действовавшей на финском фронте, на Карельском перешейке. Задания он получал от штаба фронта и, когда было нужно, направлялся и в другие армии. Из самых важных событий, которые ему пришлось снимать, – прорыв блокады Ленинграда и взятие Шлиссельбурга. Он рассказывал, что на всю жизнь запомнил первых пленных немцев. Командование для поднятия бодрости ленинградцев дало приказ провести их по Невскому проспекту. И ему довелось их снимать. Это было в 43-м, вскоре после прорыва блокады.

– А вы тоже хотели идти по стопам отца?

- Да, я хотела поступить во ВГИК на оператора, но отец сказал, что женщине нельзя становиться оператором. Тогда я пошла в монтажеры. Благодаря своей работе я узнала, насколько мой отец был хорошим оператором. Он всегда снимал четко под монтаж. Было нечего вырезать и легко клеить. Я всегда ему говорила, что с ним настолько легко работать, что даже скучно. Его все любили и его очень многим не хватает.

Источник