Игорь Копылов: «Киностудия должна снимать!»

На киностудии «Ленфильм» произошли изменения: пришло новое руководство во главе с продюсером Инессой Юрченко. Впереди много работы, цель которой – возрождение старейшей киностудии России. Новым креативным продюсером «Ленфильма» назначен актер и режиссер Игорь Копылов, создатель сериалов «Крылья империи», «Ленинград 46», фильмов «Не скажу» и «Ржев». Мы встретились с Игорем, чтобы он рассказал о себе и планах по возрождению производственной деятельности «Ленфильма».

– Почему вы решили связать свою жизнь с кино? С чего все началось?

– Свое будущее с кино я связывал только как артист. Актерское отделение ЛГИТМиКа окончил в 1991 году, а все 90-е у нас снимали мало. Меня спасал любимый театр «Фарсы», в котором я счастливо работал. Одновременно, вне зависимости от моего желания, мне в голову стали приходить различные идеи и истории. Для человека, которому не просто было написать сочинение в школе, это достаточно странная, удивительная вещь. Поскольку я работал в театре, поначалу это перерастало в пьесы, а затем и в сценарии для кино. Параллельно с какого-то момента я «утратил вкус халвы» к актерскому мастерству. К тому же, пришло понимание, что артист я крепкий, но не гениальный, как поначалу считают все студенты, когда поступают в театральные вузы.

– Ну, ведь и актером вам тоже захотелось как-то стать…

– Первый мой кинематографический опыт состоялся в 1978 году, когда отец моего одноклассника Славы Морозова был чуть ли не бригадиром массовки. Представилась возможность ранней весной заработать три рубля – в массовке фильма «Солнечный ветер» – и на них купить маме подарок на 8 Марта.

У меня никого нет в актерской или творческой среде, все мои родственники – люди других профессий. И когда я сказал, что пойду в актеры, мое решение приняли с легкой внутренней улыбкой. С первого раза я не поступил. Поработал на заводе. И все равно со своей упертостью пошел опять поступать. Со второго раза – успешно.

– Первые роли в кино или в театре – это были новые ощущения?

– Нужно сказать, что до выпуска из института я не знал волнения или зажима, и только получив диплом и играя роли уже не в учебных спектаклях, вдруг понял, что я комплексую. После института появилось чувство зажатости, дискомфорта. Мне понадобилось лет пять, чтобы избавиться от него. Потом еще лет десять поработать и… расстаться с театром.

– Вы играли в «Улицах разбитых фонарей»…

– Да, это было достаточно смешно. Был конец 90-х, меня утвердили на роль. Режиссер Виктор Бутурлин командует: «Скажите ему, чтобы он сел в машину и поехал». Я отвечаю: «А я не вожу машину». Бутурлин смотрит на своих ассистентов в недоумении: «Как он не водит машину?». Вот тут я и понял, что артист должен уметь делать все. Меня хотели заменить, но уже времени не было. В результате сняли и смонтировали так, будто машину веду я. Сейчас, когда пересматриваю эту серию, мне кажется, что делал я все не очень хорошо. Возможно, это чувство и заставило меня проститься с актерской профессией.

– А как вы пришли в режиссуру?

– В 2004 году я снимался в сериале «Мангуст». Выпал случай написать сценарий для одного из эпизодов. В это серии мы с Яном Цапником, с которым до этого исполняли второстепенные роли, должны были играть главных героев.

Все шло наперекосяк. Получилась накладка с режиссером, снимать было некому. Потом еще выяснилось, что и негде. Хотели снимать в Этнографическом музее, но там нам категорически отказали. Сроки сдачи сериала поджимали, а ситуация никак не разрешалась. Я заявил, что у меня есть знакомый в этом музее и что я могу договориться, но при условии: мне дадут как режиссеру снять эту серию. Продюсеры согласились. На самом деле я слукавил. Никаких знакомых в Этнографическом музее у меня не было. В результате я за очень короткий срок познакомился с руководством музея. Убедил их, что ничего страшного не случится и, главное, что это жизненно важно для моего будущего. Они поверили, и мы провели съемки в музее. Серия получилась удачной. Мне сразу дали снять еще одну. Монтаж картины проходил на студии, где снимались те самые «Улицы разбитых фонарей». Мне тут же предложили снять серию в этом, ставшем уже культовым, сериале. А на тот момент «Улицы разбитых фонарей» были своеобразным «ситом», через которое пропускались все питерские режиссеры.

– Ваш первый художественный фильм – «Не скажу». Расскажите о нем.

– После кризиса 2008 года ко мне обратились из киевской кинокомпании, с которой я сотрудничал. Они спрашивали, есть ли у меня какой-нибудь материал для постановки. Я послал им свою пьесу «Не скажу», которую уже ставил в театре. Сразу возник вопрос: пьеса для двух артистов, а как это будет на экране? На это я ответил: мол, сейчас кризис; нужно осваивать малые формы. Неожиданно в кинокомпании согласились с моими доводами и решили снимать телевизионную версию. Но денег не хватало, и мы обратились к нашим питерским продюсерам. Те сказали: деньги найдем, если это будет полный метр, снятый для кинотеатров. Я был в шоке: два героя, полный метр, но кто же от такого откажется?! В то время фильмы еще снимали на пленку. Было ощущение, что мы запрыгнули в последний вагон уходящего поезда кинопленочного времени. Сняли в Киеве за cемнадцать смен. История сложилась. Она не имела широкого резонанса, так как было всего 58 прокатных копий – в то время наше русское кино было в загоне. Но сам факт присутствия на экране – микропобеда. Я очень люблю этот фильм.

– Сейчас вы сняли «Ржев». Это ваш первый крупномасштабный проект?

– Что такое «крупномасштабный»? Большой проект – это не только освоение бюджета и работа с массовкой в пятьсот человек. Прежде всего, это попытка достучаться до человеческой души и сердца. Как рассказать историю и какую, чтобы люди стали сопереживать героям? Тут такой большой зазор между тем, что ты хочешь сказать, и тем, к чему привык и хочет увидеть зритель!

– Чем этот фильм отличается от других фильмов о войне?

– О результате судить зрителю. Это не был изначально мой выбор или мечта. Так получилось, что материал волею судеб пришел ко мне сам. Я начал осваивать его со своими знаниями и представлениями о войне, которые отличаются от первоисточника – повести Вячеслава Кондратьева «Искупить кровью». Читал, изучал, смотрел и в какой-то момент, размышляя над ним, понял, что просто обязан сделать это кино.

Фильм вызвал полемику. Например, возмущенные зрители писали: как мы посмели снять фильм об одной деревне, а название фильма – «Ржев»? Где масштабы, где сражения? Но проводя аналогию с бесконечно малыми и большими величинами, можно ведь снять фильм о войне, где солдат прожил не сутки, а час двадцать перед атакой. Даже не поднимаясь в бой. Можно ведь? И это тоже будет война. Да, битва подо Ржевом состоит из более трехсот таких дней, как в фильме. Почему все должно быть буквально?

Мы попробовали рассказать эту историю старомодно. Рассчитываем, что зрители скажут: «Ничего себе! Так это только один день, а сколько их было – таких дней?!».

– Во время съемок фильма «Ржев» вы позволили актерам называть своих героев именами их реальных родственников, участвовавших в Великой Отечественной…

– Мы все принадлежим к поколению людей, где в семьях кто-либо воевал или погиб. Все имеют отношение к той войне. В репетиционном периоде я призвал всех актеров воспользоваться опытом и знанием о своих дедах. Вместе мы стали осваивать материал, и актеры постепенно начали привносить воспоминания о своих родственниках, воевавших или погибших во время Великой Отечественной. Кто-то принес фотографию, письмо. Кто-то спросил: «А можно я буду Барков, а не Аравушкин?». Конечно, можно. Постепенно, не сговариваясь, пришли к выводу, что это будет поклон тем, кто дал нам возможность жить, ошибаться и творить. Что мне нравилось? Не то, что мы сорок с лишним дней выдержали на морозе на съемках; не то, что мы много и плодотворно репетировали. Меня радует, что у нас не было на площадке пошлости. Не то, что мы ходили с серьезными лицами… И шутили, и подкалывали друг друга – все было, но пошлости не было. Витал очень хороший профессиональный дух. Это большой опыт для всех нас, человеческий.

– Вы теперь на «Ленфильме». Расскажите о вашем отношении к киностудии, о любимых фильмах.

– До «Ленфильма» я девять лет был режиссером и креативным продюсером компании «Триикс Медиа». Но с «Ленфильмом» будет гораздо труднее. Потому что сейчас студия лежит, как большой и никому не нужный зверь, и не понятно, дышит он или нет.

Прежде всего нужно создать атмосферу, в которую стремятся прийти люди, и начать творить. Мне кажется, что это последний шанс. Если сейчас не получится, то потом здесь будет все в упадке. Снимать нужно начинать как можно скорее!

Очень важно, чтобы студия была открытой. Потому что многие годы она была каким-то якобы элитарным местом, в которое невозможно было попасть.

А проблем масса! Очень нужна молодежь. Наглая, дерзкая, талантливая. На студии кадровый голод, нехватка свежих идей; техническое оснащение должно быть суперсовременным. Нужно хотя бы пять режиссеров с их творческими коллективами, чтобы можно было дать им денег и знать, что они доведут работу до конца, до премьеры. Очень мало людей осталось, но я думаю, что с их помощью и с приходом молодежи мы попытаемся многое сделать.

Нужно постараться, чтобы студия сохранила полифоничный взгляд на мир. Кино на «Ленфильме» всегда было очень разное: от «Хроники пикирующего бомбардировщика» до «Полосатого рейса», от «Гамлета» до «Принца Флоризеля». Разные фильмы, разный взгляд. Нам не хватает простого зрительского успеха и внимания. Но чтобы оно появилось, на «Ленфильме» нужно делать «ленфильмовские» картины.

Будет трудно всем и прежде всего Инессе Юрьевне Юрченко. Она – локомотив всего дела. Чтобы вытащить киностудию, нужен человек именно с ее энергией и харизмой. Да, конечно же, одна она не сможет этого сделать; «креативный продюсер» звучит красиво и современно, но это должно отразиться на делах. Буду стараться. Нам обязательно нужно добиться, чтобы «Ленфильм» стал наконец творческим местом. Стал полноправным символом города наряду с Эрмитажем или Мариинским театром.

– Если есть желание, можете озвучить свой манифест для читателей.

– Киностудия должна снимать! Чтобы одна съемочная группа готовилась к съемкам, а другая уже снимала. Чтобы «светики» «делили» свет, камеры были расписаны по часам, а за павильоны «дрались». То есть чтобы началась полноценная производственная творческая жизнь. И не важно, сериалы или кино. Должны появиться люди, которые могут и хотят это делать. И сейчас не время задирать носы: мы, мол, тут «Ленфильм»! Нужно закатать рукава и просто заниматься делом. Каждый день работать, работать, работать.

Источник: СК-новости.

Фото: Анна Цветкова