Кто выбрал «Депутата Балтики»

В 1937 году на экраны вышел фильм «Депутат Балтики». Как примет зритель новую работу «Ленфильма» после триумфа в кинотеатрах «Чапаева» и «Петра I»? На студии волновались – заинтересует ли людей история 75-летнего ученого. Но и эту картину ждал успех.

Конец 1917 года. В Петрограде — голод и разруха. Многие горожане полны ненависти к большевикам. Профессор Полежаев, ученый с мировым именем, публикует статью в поддержку Октябрьской революции. Друзья и коллеги отворачиваются от него. Старый профессор остается в одиночестве, но продолжает работать.

Прообразом профессора Полежаева стал великий русский учёный естествоиспытатель-дарвинист К. А. Тимирязев (1843—1920). Тимирязев был одним из немногих учёных с мировым именем, кто открыто поддержал Советскую власть.

Инициатива создания фильма принадлежала руководителю студии Адриану Пиотровскому. Сценарий поручили молодому писателю Леониду Рахманову. К съемкам Пиотровский привлек режиссеров Первой комсомольской бригады Александра Зархи и Иосифа Хейфица, только что завершивших комедию «Горячие денёчки».

Рабочее название фильма было «Беспокойная старость», а окончательное придумал сам Пиотровский, ссылаясь на то, что в депутаты Полежаева выдвинули именно революционные матросы.

Первым и главным вопросом встал, кто будет играть профессора Полежаева? Режиссеры отсмотрели множество актеров, прежде всего возрастных. Но все прекрасно играли старость, а как раз этого не требовалось. Зархи и Хейфиц стремились, чтобы в профессоре чувствовались энергия и задор, а зритель ясно видел – герой молод душой. Тогда режиссерам пришла в голову дерзкая идея – пригласить на главную роль Николая Черкасова. На пробах 32-летний актер прекрасно вписывался в режиссерские замыслы. Но сам Николай Черкасов переживал, что груз комедийных ролей, что он играл ранее, повредит его новому образу.

Однажды, воспользовавшись перерывом в съемках, Черкасов решил заглянуть к своему другу дирижеру Евгению Мравинскому. Позвонил в дверь, мать Мравинского отчужденно посмотрела на незнакомого старика: «Евгения Александровича нет дома». И поспешила закрыть дверь. Добрейшая Елизавета Николаевна, знавшая Колю Черкасова чуть ли не с детства, его не узнала! Это была победа! Значит, не зря артист вместе с гримером Антоном Анджаном подбирали грим. Кто-то подсчитал – на это в общей сложности ушло 200 часов…

«Портретное сходство важно – но второстепенно. Главное – характер и его формула. Но не только противоборство молодой души и увядающего тела развертывается перед нами в образе Полежаева. Есть еще важный и напряженный как пружина конфликт, импульс, приводящий в движение мятежную мысль старого ученого. Боязнь одиночества, этого спутника старости. Жизнь Полежаева в эти короткие осенние дни рождения нового мира сливается, по выражению Ромена Роллана, с «движением масс». Жизнь среди масс как бегство от одиночества и победа над ним – в этом глубинный смысл развертывающейся драмы», – вспоминал режиссер Иосиф Хейфиц.

Для режиссеров были важны не только сцены «движения революционных масс», но и частные. Такие, например, как несостоявшийся день рождения главного героя: накрытые столы и никого из гостей. Позицию Полежаева осуждала не только профессура. Обструкцию профессору устроили и студенты. Кто-то похитил рукопись его книги и рассыпал набор… Тяжелым грузом наваливается на профессора одиночество. И вдруг телефонный звонок. Кто это? Оказалось, Ленин хочет поздравить.

Первое поздравление за весь день. Вдохновленный Полежаев танцует у зеркала, зажигает свет во всей квартире и – вновь молодеет на глазах зрителя.

Партнером Черкасова стал Олег Жаков – исполнитель роли ученика Полежаева – Воробьева. По замыслу режиссеров в нем формула «старость – молодость» работала наоборот. Вроде молодой человек, но ведет себя во всем как старик: сутуловат, плохо видит, шаркающая походка, консервативен во всем.

Иосиф Хейфиц подчеркивал, что один из важнейших моментов в фильме – диалог, в котором Полежаев емко, одной фразой ставит своего ученика на место. На фразу Воробьева «Дарвин этого не говорил!», – ответ: «Вам не говорил, а мне говорил!». Это как короткая вспышка, ярко осветившая пропасть между великим ученым, неважно сколько ему лет, и молодой посредственностью.

На роль студента-большевика Бочарова после недолгих поисков был утверждён прославленный мхатовец Борис Ливанов. Роль матроса Куприянова досталась Александру Мельникову. Обаяние, тонкий юмор, свойственные этому артисту, должны были вызвать симпатии к суровому балтийскому моряку.

Продуманность деталей, чёткая организованность, точное ощущение замысла позволили снять фильм в небывало короткие сроки – за пять месяцев, с августа по декабрь 1936 года. Точная копия зала заседаний Таврического дворца, с трибуны которого выступает Полежаев как депутат Балтфлота, построили в белом ателье «Ленфильма», в бывшем главном зале фешенебельного варьете «Аквариум».

Больше полутора месяцев прожил Черкасов в трехкомнатной квартире профессора Полежаева в съемочном павильоне «Ленфильма» на Кировском проспекте (ныне Каменноостровском). Когда съёмки закончились и плотники начали разбирать «полежаевскую» декорацию и строить на её месте новую, уже для другого фильма, у Черкасова появилось щемящее чувство расставания с родным домом.

Когда фильм был готов, его отправили в Кремль, лично к Сталину. Сохранились воспоминания Хейфица: «В определенный день недели черный ЗИМ нагружают доверху картинами, нашими и зарубежными. Везут в Кремль. Сталину преподносят папку в сафьяновом переплете, а в ней «меню». Сталин просматривает, тычет пальцем в какое-нибудь название, и начинается сеанс». В этот период все съемочные группы ожидают в неведении и волнении. В «Депутата Балтики», по воспоминаниям режиссеров, он ткнул недели через две. Наутро долгожданный звонок в «Совкино». К облегчению режиссеров картину ждала одна правка: «В сцене, где Полежаев после звонка Ленина, обрадованный, зажигает свет во всей квартире, пусть скажет: «Теперь я понимаю, что я не одинок».

«Это и так понятно, все дальнейшее об этом и говорит, даже торжественно подчеркивает. Но Сталин не любит недосказанности…» – рассказывал Иосиф Хейфиц.

Бывало и такое, что в середине фильма Сталин мог молча выйти из просмотровой. Может, по делам? Но кинокритики все равно на всякий случай писали, что фильм неудачный.

На Международной выставке в Париже в 1937 году фильм был удостоен Гран-при и Большой золотой медали. Однако награда так и не дошла до режиссеров. По положению ее должна была оплатить страна, произведение которой вознаграждено. Но у советской делегации не оказалось валюты, золото осталось в Париже.