Владимир Татосов: «Главное в нашей профессии – не повторяться»

В этом году Владимиру Михайловичу Татосову, актеру театра и кино, народному артисту РСФСР, исполняется 95 лет. Более ста ролей, запоминающийся голос, прекрасная память и редкий актерский дар не дали ему… исполнить мечту детства – стать летчиком. Однако такая ли уж это жертва? Владимир Михайлович полюбился миллионам зрителей. «Гобсек», «Шестое июля», «Крах инженера Гарина», «Салют, Мария!», «Соломенная шляпка» и даже попугай Вака из фильма «Как стать звездой» – это лишь малая толика ролей артиста.

– В вашу юность ворвалась война. Вы помните 22 июня 1941 года?

– Конечно, все помню. До войны я окончил семь классов средней школы, собрал все документы и отвез их в спецшколу Военно-воздушных сил № 2. В детстве я видел, как по Невскому проспекту в открытых автомобилях проезжали Валерий Чкалов, Георгий Байдуков и Александр Беляков, которые совершили перелет в США через Северный полюс; видел полярных летчиков, спасавших членов экспедиции ледокола «Челюскин». Все это прошло через мою юность. Вот почему я решил стать летчиком – морским или полярным.

Но началась война. Я жил на канале Грибоедова в доме 30/32 – напротив мостика со львами. Мы, пацаны, организовали бригаду, которая дежурила на чердаке нашего дома на случай, если будут сбрасывать зажигательные бомбы. Жара тем летом была просто дикая! Мы вылезали на раскаленные крыши. Дворники снизу нам свистели, но мы их не слушали. Мы смотрели в небо и видели, как летают черные крестики – фашистские самолеты-разведчики, а вокруг них взрывались облачка. Мы понимали, что это наши зенитные снаряды. Но они взрывались, не долетая до самолетов-разведчиков.

К счастью, в тот период я не увидел ни одной настоящей зажигательной бомбы, поскольку был эвакуирован из Ленинграда всей семьей в глубокий тыл – на Урал, в город Свердловск. Мы добирались туда четырнадцать суток. Первое, что я сделал, – узнал, есть ли там спецшкола ВВС. На счастье, была летная спецшкола. Со своими ленинградскими документами я туда явился, и меня сразу приняли. Как сейчас помню – третья рота, первый взвод…

– Вы начинали карьеру как военный, но всю свою жизнь посвятили служению искусству. Почему?

– Решал не я. Так распорядилось командование спецшколы. Однажды я шел по коридору школы, и одна из дверей была приоткрыта. На ней надпись – «Актовый зал». Я заглянул туда, и кто-то крикнул: «Или закройте дверь, или зайдите!»

Я вошел. За роялем сидел молодой человек в гражданском. Он явно не имел отношения к спецшколе. Это был руководитель самодеятельности – студент Свердловской консерватории. Он спросил, умею ли я играть на каком-нибудь инструменте, петь и есть ли любимые певцы. «Есть, – ответил я. – Леонид Утесов и Марк Бернес». Последнего я особенно любил за роль в фильме «Истребители».

«Сможете напеть что-нибудь?» И я запел «Раскинулось море широко» – то, что обычно пел Леонид Утесов. На что руководитель воскликнул: «Слушайте, вы же поете голосом Утесова!» Я даже не представлял, что могу петь голосом Леонида Осиповича. В то время пародии никто не делал и даже не существовало такого понятия, как «пародия». Тоже самое произошло и после того, как я спел несколько строчек из песни Марка Бернеса.

Руководитель самодеятельности убедил меня спеть хотя бы две песни с молодежным джаз-оркестром нашей спецшколы и сыграть антифашистский скетч (сатирическую маленькую пьесу) «Геббельс-обезьяна».

Кончилось все тем, что руководство спецшколы решило, что мне нужно учиться не в летном училище, а театральном. И приказом я был переведен в Свердловское театральное училище.

Я воспринял это как несчастье. Помню, вручили мне пакет и приказали на следующий день «в 10.00» обратиться по такому-то адресу к определенному человеку. Я вышел из начальственного кабинета с этим пакетом. У меня дико колотилось сердце, и я думал, что сейчас зареву. А у кабинета, как на грех, ребята стоят. Я – в туалет. Там тоже двое парней. Закрылся в кабинке. Сидел там, скрепя зубами, ждал. Наконец, услышав, что все ушли, подошел к крану и, отвернув его, подставил лицо под холодную воду. Такой ледяной воды, как в Свердловске, я в жизни своей больше никогда не чувствовал. На следующее утро явился по указанному адресу…

Пару лет назад смотрю телевизор, а там показывают, как в Кремле сидит полный зал летчиков. Наш президент, верховный главнокомандующий, вручал им звезды Героев России и боевые ордена. Летчикам, проявившим себя в Сирии. Меня это так взволновало, так был за них счастлив, что услышал, как шепнул сам себе: «Почему я не летчик?»

– Как вы попали в кино?

– Первый фильм в моей жизни вышел в свет в 1954 году на киностудии «Ленфильм». Меня пригласил народный артист СССР, режиссер Иосиф Хейфиц. Уже тогда имя Хейфиц для меня было великое, потому что я с юности любил ходить в кинематограф. Сценарий назывался «Большая семья». Мне поручили роль корреспондента, который берет интервью у знаменитых ударников труда на корабельных стапелях. Там снимался Леша Баталов, и мы с ним подружились. На Международном фестивале в Каннах картина была удостоена премии в номинации «Лучший актерский ансамбль». Я благодарен этой картине за то, что попал в кино.

– У вас запоминающийся голос. Помогало ли вам это или нет?

– Не думал об этом.

– Но вас узнают.

– Узнают, есть даже документальный фильм «Легенды дубляжа», где меня представляют как актера озвучания зарубежных и советских артистов.

В титрах наших фильмов обычно мое имя не писали, указывали фамилию только на дубляже иностранных лент. И никто не знал, что масса советских актеров озвучена мной, в том числе великий Черкасов. В первом советско-французском фильме «Третья молодость» изза болезни он не смог себя озвучивать. Тогда позвонили мне с «Ленфильма» с просьбой озвучить его роль. Как они узнали, что я мог это сделать? В Доме актеров на капустнике я исполнял шаржи на любимых актеров. Там же я показывал Черкасова. Он сам это видел. После чего пришел ко мне за кулисы познакомиться.

На киностудии «Ленфильм» организовалась группа по восстановлению старых фильмов. Тех фильмов, у которых почти полностью были уничтожены звуковые дорожки. Меня пригласили озвучивать одного из самых популярных советских киноактеров – Петра Алейникова в фильме «Большая жизнь», первая серия. Не так давно я видел этот фильм по телевидению, и кроме меня, наверное, никто не знает, что я говорю за Петра Мартыновича. Сделал я это тогда с большим удовольствием, так как это мой любимый актер.

Случай. Позвонили из Москвы: «Владимир Михайлович, с вами говорит Тарковский. Я закончил фильм «Солярис». Главные роли играют прибалтийские актеры. У меня к вам просьба: я хочу, чтобы вы приехали в Москву и озвучили Юри Ярвета». Я смутился: зачем нужен я, когда в Москве живет Зиновий Гердт, который уже озвучил Юри Ярвета в фильме Козинцева «Король Лир»? А Тарковский мне отвечает: «Так вот пусть он у Козинцева и озвучивает «Короля Лира»! Если «Король Лир» говорит голосом артиста кукольного театра Зиновия Гердта (с 1945 по 1982 годы Гердт – актер Центрального театра кукол под руководством С. В. Образцова. – Прим. ред.), это уже не король! Мне нужен Юри Ярвет! Только без акцента».

Юри Ярвета я озвучил в трех фильмах.

– Все подчеркивают: память у вас феноменальная…

– Возможно. Однажды я выучил, не зная английского, монологи на английском языке ради иностранной публики. Наш театр БДТ пригласили в Лондон. Мы играли два спектакля – «Идиот» по Достоевскому (князя Мышкина играл Иннокентий Смоктуновский) и грузинскую пьесу «Я, бабушка, Илико и Илларион» (где главную роль, Зурико, играл я). В этой пьесе я произносил четыре монолога, обращенных непосредственно в зрительный зал. И подумал: как хорошо было бы сыграть их на английском языке… Тогда зритель убрал бы наушники и слушал меня напрямую, я не ждал бы реакцию. Пришел к Товстоногову и сказал об этом. «Вы знаете английский. Это же гениально!» Я ответил, что не знаю, но могу выучить. Ведь до гастролей был целый месяц.

Во время спектакля выхожу на сцену, поворачиваюсь к залу, и меня охватывает ужас. Я только сейчас понял, в какую переделку попал. Зал полный, «забит до потолка» англичанами. А за кулисами все свободные от этого спектакля стоят, смотрят, ждут, пока я заговорю по-английски. Мне показалось, что у меня от страха пропал голос. Я сказал: «Здравствуйте, люди добрые». За кулисами слышу зловещий товстоноговский шепот: «Горшок. Он все забыл». Через люфт начинаю говорить «Hello, everybody…» Я эти монологи помню до сих пор. Очевидно, это память того времени. Потому что иногда то, что происходит в эти дни, я забываю.

– У вас амплуа самодостаточного человека, например, в фильме «Соломенная шляпка». В жизни вы такой же?

– Не знаю… Нет. Я себя в предлагаемых обстоятельствах почти никогда не играл. Мне неинтересно играть себя. Чем дальше характер играемого персонажа от меня, тем интереснее. И вот этот слуга – Феликс имя героя – конечно, не я. Нащупал в себе этот характер и сыграл. А иначе зачем профессия? Сценарист написал, костюмер – одел, кинооператор снял, а ты выучил текст и произносишь? Зачем тогда пришел в профессию? Я так понимаю.

Когда меня утвердили на роль в фильме «Крах инженера Гарина», я прочел книгу «Гиперболоид инженера Гарина». Мой персонаж Станислав Тыклинский никак не соответствовал моей внешности. Сказал об этом режиссеру Леониду Квинихидзе. Он ответил: «Я хочу, чтобы вы сыграли не так, как там написано. Чтобы вы создали образ полного ничтожества. Чтобы вы сыграли гангстера-неудачника, который даже описался от страха…»

По-моему, главное в нашей профессии – не повторяться. В 1988 году я сыграл cтолетнего Гобсека, будучи моложе своего героя на сорок лет.

А в 2016 году в короткометражном фильме «Соло» режиссера Константина Абаева играл персонажа, которому 101 год. Недавно в Москве прошел фестиваль «Дубль два». На этом фестивале фильм отмечен большой наградой. Колоссальные поздравления поступили мне по телефону. Российские критики прислали мне в стихах хвалебную рецензию… Сейчас режиссер этой короткометражки предложил мне одну из двух главных ролей в новом полнометражном фильме. Но смогу ли я…

– Вы любите играть каждый раз по-новому. Свердлова вы играли десять раз.

– А вы знаете, что я от этой роли начал «сачковать»? Я уже стал ее бояться. Однажды даже получил замечание. Один из кинематографических начальников, обращаясь ко мне сказал: «На «Мосфильме» вы дали согласие сыграть председателя временного московского правительства, левого эсера Осипа Минора в фильме «Сердце России». Я бы вам не советовал, ведь вы запомнились зрителю в роли председателя ВЦИК Якова Свердлова». И тут я подумал: «Как бы со мной не произошла история Михаила Геловани, который изображал Сталина!» Ему просто запретили играть другие роли. Я стал соглашаться на любые предложения. Актеру хочется играть разные роли. В этом и заключается профессия.

– Есть у вас любимая роль?

– Есть – Гобсек в одноименной картине режиссера Александра Орлова. А еще роль в фильме «Шестое июля» Юлия Карасика. Чувствуете разницу? «Гобсек» – повесть великого Оноре де Бальзака. Но сценарист фильма не приблизил произведение к специфике кинематографического сценария. А в картине «Шестое июля» мне нравилось: там все было прекрасно. В массовках задействованы профессиональные актеры. Это один из лучших советских фильмов.

– Как отметили 95-летие?

– 12 мая в Доме актера справляли мой юбилей. На этот раз я почти ничего не делал. Весь вечер организовывали мои друзья. Было тепло, камерно, в духе доброго старого капустника. Вели вечер Андрей Ургант и Андрей Максимков. Были зачитаны поздравительные телеграммы от Президента РФ Владимира Путина и губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова. Показывали фрагменты из многих фильмов, где я снимался. Было много поздравлений от коллег и друзей. Прекрасно все прошло.

Источник