Виктор Бутурлин: «Передаю кинематограф в молодые руки»

28 июня исполнилось 75 лет режиссеру Виктору Бутурлину. На киностудии «Ленфильм» он снял фильмы «Аплодисменты, аплодисменты», «Экскурсант», «Садовник», «Торможение в небесах», «Ядерное танго» и другие. В 1972 году окончил режиссерский факультет Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии (мастерская Изакина Гриншпуна), в 1981 году − Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве (мастерская Никиты Михалкова). Бутурлин широко известен благодаря многосерийным детективам «Улица разбитых фонарей» и «Убойная сила». За вторую работу был удостоен Национальной телевизионной премии «ТЭФИ». В 2004 году Виктору Бутурлину присуждено звание заслуженного деятеля искусств Российской Федерации.

− Виктор Иванович, как вы решили стать режиссером?

− Все началось с театра в пионерском лагере, когда мне было десять лет. В пьесе Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» некому было играть хулигана Мишку Квакина. Никто не хотел, и меня назначили.

На сцене из картона был построен сарай с железным замком, сделанным тоже из картона. Шла сцена, и я в полной темноте слышал, как реагировал зал. Это было удивительное чувство. Четыреста человек дышали одним дыханием, восторгались, хохотали, хлопали в ладоши. Подошла моя реплика, и картонную дверь открыли. Я вышел, меня подхватили два пионера и выволокли на сцену. Зал разразился аплодисментами. Мне развязали руки. Зал опять «грохнул». И какое бы движение я ни делал, все сопровождалось яркими реакциями зрителей.

Я был потрясен и впервые понял, что такое сцена, зритель и актер на сцене. Это была серьезная прививка к театру.

− Ну, а кино?

− После полдника по четвергам в пионерский лагерь приезжала кинопередвижка. Мальчишки молниеносно раздвигали столы, расставляли стулья, опускали экран, а в это время в зал уже втаскивали железные банки, кассеты, какие-то регуляторы и тянули провода.

«Какой фильм?», «Какой фильм?» − шептались ребята вокруг. Привезли «Чапаева». Все гудело от нетерпения. Отряд за отрядом зрительный зал заполнили те же четыреста человек. Погас свет. Руки, освещенные одной-единственной лампочкой, вставляли пленку, подматывали катушки и поправляли бобину. Щелкнула кнопка. Зал замер. Пошла сцена, где Чапаев преследуемый белыми, подбегал к берегу и с верным Петькой бросался в реку. Все мы знали, что Чапаев погибнет. Но один из мальчишек встал посреди зала и закричал «Чапай, плыви!» Через мгновения весь лагерь, все четыреста человек во всю мощь кричали: «Чапай, плыви! Чапай, плыви! Чапай, плыви!!!» Лопнула лампочка, посыпались стекла, и зал потемнел. Раздалось громкое «УРРА!». Так незаметно происходила прививка к кино. И навсегда.

Я окончил Ленинградский государственный институт театра музыки и кинематографии. Работал в Иваново-Вознесенске, Каунасе, Ленинграде с выдающимся режиссером Владимиром Воробьевым. У меня было восемь спектаклей. В театре я научился работать с актерами.

И вот пришел момент: я узнал, что набираются Высшие режиссерские курсы! На приемных экзаменах нас «испытывали» Георгий Данелия, Эльдар Рязанов и Никита Михалков. И − о, счастье! – я поступил, пройдя всевозможные рифы, о которых я когда-нибудь напишу отдельно.

− Как проходила учеба на Высших курсах сценаристов и режиссеров?

− Я поступил к Никите Сергеевичу Михалкову и одним из первых заданий был этюд на тему «Молчание».

Казалось бы, какая прелесть: камера, оператор очень хороший. И я сразу придумал, все очень просто – надо идти на скачки! Я сразу представил образ: лошади бегут, барышни в белых платьях машут платочками, мужчины с сигарами в зубах и в белых перчатках аплодируют. А вместо этого на трибунах сидела неряшливо одетая современная публика с «Беломором» в зубах, пустые бутылки под скамейками. И бежали лошади.

И что? Что за историю я хочу рассказать? Оператор уехал, а я отправился в конюшни, где провел почти две недели, пытаясь понять, о чем же тут можно рассказать. Я выяснил, что перед тем, как лошадей приглашают на старт, ударяет колокол. Удар! И вдруг на моих глазах лошади стали разбегаться по вольерам от конюхов и жокеев. История родилась сама собой: «Соревнования, в которых лошади отказываются участвовать».

Я пригласил оператора, и мы стали снимать как лошадь готовят к бегам. Сначала ее поймали, потом надели ей резиновые уши, чтобы она ничего не слышала. Надели шоры, чтобы она не видела, что происходит ни справа, ни слева. И еще кучу приспособлений, чтобы легко управлять животным. Удар колокола! Лошади побежали. И получилась история, как бежало одно из самых свободолюбивых животных, почти ничего не видя, ничего не слыша, и только гордо развевались их гривы… А на трибунах кто-то кому-то проигрывал бутылку пива. Ничего не видя, ничего не слыша, только гордо развевались их гривы…

По окончании курсов меня пригласили в Первое объединение на киностудию «Ленфильм» и предложили сценарий Виктора Мережко «Актриса прошлых лет».

− Это фильм, который называется «Аплодисменты, аплодисменты»?

– Совершенно верно. В сценарии автор рассказал об актрисе, которая мечтает в финале своей актерской карьеры сыграть приглянувшуюся ей роль.

А мне хотелось сделать историю не о пожилой актрисе, а об артистке, которая мечтает сменить амплуа – сделать новый, неожиданный шаг в творчестве. Мне показалось, что это могла бы сыграть замечательная Людмила Гурченко. Мудрый Мережко мне сказал: «Сценарий написан не на характер Гурченко! C этим нельзя шутить, ты что! Это, скорее, роль на Мордюкову».

Но Остапа понесло, я уже ничего не слышал. Мне хотелось снимать Людмилу Марковну. Это было решение правильное и неправильное одновременно. Понятно, что ежедневную жизнь актрисы с ее радостями, горестями, победами и поражениями Гурченко знала гораздо лучше всех нас вместе взятых. Я понимал, что куски ее исповеди должны были прозвучать почти как в документальном кино.

Людмила Марковна написала несколько монологов из своей жизни: об отце, о профессии, о сомнениях и т. д. Мы рисковали, но это было правильно. Конечно, у меня были проблемы с автором, но Виктор Иванович все понял и простил… правда, через много лет.

Картину мы сняли, но никак не могли придумать финал. Новые куски нарушили драматургическую линию фильма. Я попросил Никиту Сергеевича Михалкова помочь. Он пришел с Александром Адабашьяном, и вместе мы смотрели материал десять часов, не выходя из зала. Решение нашлось быстро: «Пусть сначала героиня бегает за режиссером, чтобы он ее снял, а потом он за ней побежит, когда поймет, что только она и только она должна сыграть главную роль». За полтора дня я закончил фильм. Зритель кинокартину принял на ура. Ее посмотрело то ли 7, то ли 8 млн зрителей.

− А о фильме «Садовник» расскажете?

− Автор сценария картины – выдающийся драматург, писатель Валерий Залотуха. Потрясающей красоты история о жизни сада весной, летом, осенью и зимой. А также о самоотверженной жизни садовника, который вырастил его для людей, которых уже не было… Умерла жена, умер друг, умирала эпоха, но остался сад.

Оператором был бессменный Владимир Васильев. В первый съемочный «грохнула» Чернобыльская АЭС. Роли садовника и его друга исполнили выдающиеся советские актеры и братья Олег и Лев Борисовы. Это был их единственный дуэт в кино. Роль жены сыграла Евгения Смольянинова, исполнительница народных песен, которые ей передали в наследство великие русские народные певицы. Женя Смольянинова называла этих певиц «мои бабушки».

Мы снимали в легендарных садах Лужского района. «Вот вы снимаете картину о саде. А вы хоть знаете, как дерево к дереву грамотно привить?» − услышал я вдруг. Сзади стоял самый настоящий работник этого великолепного сада, где мы снимали очередную сцену. Он достал из кармана нож руками, больше похожими на корни дерева, и на наших глазах продемонстрировал, как к одной веточке прививается другая.

Мы с Олегом Борисовым переглянулись и отменили сцену, которую снимали. А сняли ту, которую продемонстрировал нам садовник. «Ты не против?» − спросил я автора. Валера ответил: «Это было прекрасно».

Финальный эпизод фильма мы снимали в сентябре. В саду стояли столы, накрытые белыми скатертями, на которых в больших вазах лежали яблоки, стояли цветы. У колхозников этот обряд называется «праздник урожая». И не успели мы начать съемку, как вдруг пошел снег. «Снег в сентябре!» − удивились. Это была редкая удача.

В общем, восьмидесятые были моим самым счастливым временем. Сняты «Аплодисменты, аплодисменты» (1984), «Садовник» (1987), «Торможение в небесах» (1989). Я еще не догадывался, что придет перестройка и наша студия завершит этот прекрасный период, наш дом перестанет на какое-то время существовать. Через некоторое время понял, что студия − это не стены, не территория и не оборудование. Это люди, которые растут, как дети, и на глазах превращаются в замечательных профессионалов, в добрых моих друзей.

Перестроечный фильм «Торможение в небесах» был последним, на который мне дали деньги в Госкино. Лента получила главный приз Международного кинофестиваля в Страсбурге.

Сценарий был написан Романом Солнцевым. Он входил в группу Анатолия Собчака и был одним из тех, кто с восторгом принимал перестройку. Впрочем, если сказать откровенно, многие принимали эту перестройку с восторгом: «Скорей бы нам победить всех этих старых коммунистов, и тогда начнется новая, счастливая жизнь!»

Да, так хотелось, но, когда я приступал к сценарию, я вдруг заметил какую-то странную интонацию печали у автора: что же с нами происходило? Что же происходило в наших душах?

Я увидел, что эту огромную страну так просто не повернуть на другие рельсы. Что нужно куда больше дел и профессионально подготовленных людей, нежели пустых речей. Это все понимал главный герой фильма − первый секретарь обкома Махонин, которого сыграл Виктор Смирнов. В его исполнении возникла интонация потери, которую очень трудно будет возместить.
Но всем по разным причинам казалось, что это не так сложно: надо только прислушиваться к молодым голосам перестройщиков; оно, глядишь, само и перестроится – вот так было легко и весело. Весело не получилось, и легко тоже.

− В девяностые годы появился детективный сериал «Улицы разбитых фонарей»…

− В девяностые мы остались не у дел. «Большое» кино рухнуло, и пришло время сериалов. Денег не было, мы делили одну сигарету на троих. В коридоре «Ленфильма» появился продюсер Александр Капица: «Ребята, не хотите в сериале поучаствовать?» Дома с неохотой открыл книгу Андрея Кивинова «Ментовские рассказы». Вчитываюсь – хорошие, живые характеры, блистательный язык! Мы − я, Рогожкин, Татарский, Сорокин, Бортко − увлеклись и стали обдумывать: как же снять? А что было делать? Курить-то хотелось… Сделали первые десять фильмов. Бюджеты были маленькие; подобрали недорогих актеров; снимали сцены, почти не отходя от студии. Так и выживали. А зритель вдруг полюбил сериал «Улицы разбитых фонарей» и смотрит с удовольствием до сих пор. Тоже самое было и с «Убойной силой».

К слову отмечу: действие сериалов хотели перенести в Москву. Но мы настояли, что этого делать не нужно. Нам казалось: если сменить географию, то вся интонация кивиновских рассказов может потускнеть. Московские продюсеры к нам прислушались.

− Потом вы сняли множество кинокартин: «Алька» (2006), «Смутное время» (2007), «Гаишники» (2008), «Дилер» (2009), «Жить сначала» (2010), «Татьянина ночь» (2014), «Одна на всех» (2015) и другие…

− Это сериалы и документальные фильмы, о которых не принято говорить. Я бы выделил два фильма: документальный «Ядерное танго» и шестнадцатисерийный художественный фильм «Жить сначала» («История зечки»).

«Ядерное танго» очень нравится моим студентам, многие из них считают эту работу лучшим моим фильмом. В 1993−94 году мне предложили снять фильм об испытании ядерного оружия. Сейчас я изменил бы название этой картины и назвал ее «Не все умрем, но все изменимся». Это исповедь солдат и офицеров, участвовавших в испытаниях смертельного оружия в пятидесятые – семидесятые годы.

Авторы сценария сериала «Жить сначала («История зечки») − Александр Миндадзе и Александр Архипов. Главную роль исполнила замечательная актриса театра и кино Светлана Бакулина. Ее героиня по чистой случайности вместо консерватории попадает в тюрьму. Главная героиня – певица, и озвучила ее актриса музыкального театра, лауреат международных премий Евгения Грачева.

− А кто-то продолжает ваше дело, работает в кино?

− Моя средняя дочь Настя увлеклась фотографией и операторским искусством. Она готовится к поступлению на высшие курсы «Ленфильма» по операторскому мастерству, к заслуженному деятелю искусств Российской Федерации Валерию Мартынову. Очень надеюсь, что она преуспеет и сделала правильный выбор.

− Как оцениваете будущих режиссеров? Какое будущее ждет российское кино?

− Мы сделали свое дело. Передаем кинематограф в молодые, надеюсь, неравнодушные руки. Они сами решат, как жить. Студия должна начать новую жизнь с новыми людьми.

Как говорил мой мастер: «Режиссура – это не профессия, а образ жизни». И потом всегда добавлял: «И выживаемости». Что правда, я думаю.

Источник